Счастье привалило - Страница 4

— Милый мой! что мнѣ принцесса сказала, то я съ ея словъ тебѣ и передала, — откликнулась тетка.

— Генералъ такъ и порѣшилъ сначала, что жениху дадимъ три тысячи, но онъ думалъ, что Василій Ермолаичъ пожилой человѣкъ. Когда-же я ему сказала, что Василію Ермолаичу и тридцати лѣтъ нѣтъ, то не захотѣлъ даже вовсе нимъ дѣло, и ужъ только я пожалѣла Василія Ермолаича и уговорила генерала, сказавъ, что тутъ даже тысячу рублей возьмутъ, — проговорила Агничка.

— Позвольте! Да вѣдь молодой-то, я думаю, лучше, цѣннѣе! — воскликнулъ Куцынъ, поперхнувшись мадерой, которую пилъ.

— А онъ боится, опасается. «Намъ, говоритъ, гораздо лучше старичка или пожилого». Понятное дѣло, что ревнуетъ… О, онъ ужасти какой ревнивый! А что до будуара, то я сказала Дарьѣ Максимовнѣ, сказала, не отрекаюсь, что вы, Василій Ермолаичъ, можете жить въ голубомъ будуарѣ, пока квартиру мою будете караулить, — поясняла Агничка. — Такъ тетенька и передала вамъ. А теперь мой генералъ спятился… То есть онъ даже и не пятился, потому я отъ себя сказала насчетъ будуара. А когда онъ узналъ, то ему стало жалко мебели и онъ сказалъ: «ну, для такого гуся и комнаты нашей горничной достаточно».

Куцына при этихъ словахъ покоробило, и онъ проговорилъ, пожимая плечами:

— Странно… Что-же я за обсѣвокъ въ полѣ! Я недуренъ собой, брюнетъ, чиновникъ четырнадцатаго класса. Брюнеты, Агнія Васильевна, очень цѣнятся.

— А онъ брюнетовъ-то и боится. Ну, да вы насчетъ будуара не безпокойтесь. По всѣмъ вѣроятіямъ, будуаръ голубой я вамъ и выхлопочу.

— И за тысячу рублей при этихъ порядкахъ, Агнія Васильевна, я не могу жениться. Никакъ не могу, — твердо сказалъ Куцынъ. — Пусть генералъ уѣзжаетъ одинъ, безъ васъ за границу, уѣзжаетъ навсегда, тогда я на васъ и за тысячу рублей женюсь. Но такъ, чтобы намъ жить, какъ мужу съ женой.

— Что вы, что вы! Ни за что на свѣтѣ! — воскликнула Агничка.

— Тысячу рублей и шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами, — прибавилъ Куцынъ.

— Не стоитъ объ этомъ и разговаривать…. Помилуйте, я генераломъ только и дышу.

— Ну, а если по вашему, то вотъ какія мои условія…

— Нѣтъ, нѣтъ, объ условіяхъ ужъ будете съ генераломъ говорить! — замахала руками Агничка, блестя брилліантами колецъ. — Я не умѣю торговаться и опять что-нибудь напутаю. А генералъ сейчасъ пріѣдетъ. Онъ сказалъ, что послѣ восьми часовъ, а ужъ восемь било. Кушайте мадеру, закусывайте апельсинами, — предложила Агничка Куцыну. — Или, быть можетъ, вы клюквенной пастилы хотите или конфетъ? У меня и то, и другое есть.

— Да ставь, ставь все на столъ, — откликнулась Дарья Максимовна. — Жениха подчивать надо.

— Ахъ, какой ужъ я женихъ при такихъ порядкахъ! — тяжело вздохнулъ Куцынъ. — Бѣдность моя, Агнія Васильевна, заставляетъ на такое дѣло торговаться. Пожить хочется, въ люди выйти. Только, Агнія Васильевна, изъ-за того и иду на это дѣло, чтобъ Анемподистъ Валерьянычъ меня въ люди вытянулъ, мѣсто какое-нибудь получше предоставилъ. На протекцію Анемподиста Валерьяныча я вполнѣ надѣюсь и ужъ вы будете первая моя ходатайница, какъ старая подруга и любовь.

Агничка кивнула головкой.

— Насчетъ этого не безпокойтесь, — сказала она. — Генералъ даже говорилъ объ этомъ. «Пускай, говоритъ, онъ безъ насъ квартиру покараулитъ, а какъ только мы вернемся изъ-за границы, сейчасъ я ему буду о мѣстѣ хлопотать въ провинціи и ушлемъ его куда-нибудь подальше»…

— Позвольте, зачѣмъ-же подальше-то?

Куцынъ сдѣлалъ печальное лицо,

— А ужъ объ этомъ съ самимъ генераломъ поговорите, — сказала Агничка. — Онъ скоро пріѣдетъ. Да вотъ онъ!

Въ это время раздался въ прихожей звонокъ.

Агничка бросилась въ прихожую. Тамъ послышалось чмоканье и слово «папочка». Затѣмъ раздался громкій кашель, наконецъ громкое сморканіе, а черезъ минуту въ гостиную входилъ, шаркая ногами, средняго роста старикъ въ черномъ сюртукѣ, съ краснымъ носомъ, съ бакенбардами въ просѣдь. Онъ былъ лысъ и зачесывалъ темные еще волосы съ лѣвой стороны головы на правую черезъ лысину. Входя въ гостиную, онъ протиралъ носовымъ платкомъ стекла золотого пенснэ.

Агничка тотчасъ-же отрекомендовала ему Куцына.

— Вотъ, папаша, женихъ, о которомъ я вамъ говорила.

Анемподистъ Валерьяновичъ произнесъ многозначительное «гмъ», надѣлъ на носъ пенснэ, — пристально посмотрѣлъ въ лицо Куцына и сказалъ:

— Молодъ на такое дѣло идти. Надо-бы какого-нибудь постарше.

Онъ подалъ Куцыну два пальца, которые тотъ схватилъ обѣими руками.

— А вотъ это евонная тетенька, — отрекомендовала ему Агничка Дарью Максимовну.

На нее онъ только покосился и произнесъ:

— Тетку-то я впрочемъ, кажется, видѣлъ у тебя.

— Видѣли, ваше превосходительство, видѣли! Видѣли, когда я Агніи Васильевнѣ гадала на картахъ о вашемъ превосходительствѣ.

— Обо мнѣ? Ну, и что-же вышло? — угрюмо спросилъ старикъ.

— Что любите ее безконечно и обожаете.

— Гмъ… Чайку-бы, Агничка, поскорѣй… Иззябъ я. Погода ужасная на дворѣ, - сказалъ Анемподистъ Валерьяновичъ, садясь.

— Сейчасъ, сейчасъ, папаша! Я распоряжусь.

И Агничка выбѣжала изъ гостиной. Генералъ сидѣлъ, разсматривалъ сквозь пенснэ Куцына, и вынималъ изъ своихъ ушей вату и пряталъ ее въ жилетный карманъ.

IV

— Вы что-же собственно будете? — обратился Анемподистъ Валерьяновичъ къ Куцыну послѣ нѣкоторой паузы. — Вы канцелярскій служитель или чиновникъ?

— Чиновникъ, ваше превосходительство, — почтительно отвѣчалъ Куцынъ и даже привсталъ со стула. — Недавно выдержалъ экзаменъ на первый чинъ.